4.
...и был забыт демисезонными друзьями за прикинувшейся ветошью шваброй. Полы блестели новизной промыва, и на их фоне Патитучка почти не отсвечивал. Плюнув, друг другу через левое плечо, Клаус и Жоржик попали на Патитучку и уехали в далёкий край преображения в лошадь Пржевальского в гости к киряло-бухаловским и тыцстыцсиковым друзьям.
Купив с собой спиртных гостинцев, демисезонный дуэт прибыл в тусовку запопсованного рокенрола. Напившийся в хлам Киряло-Бухало изнасиловал мозги собравшимся. Строгие к дебоширам, но с виду гостеприемлимые Сеня Жидаров и его супруга Свема, отправили нарушителя дисциплины спать. Тогда мозговой насильник попытался применить свои носилки в буквальном смысле слова, и в дело вмешалась огромная сферообразная девочка Мячик. Её некогда укрощающая мяч рука с первым недетским разрядом по одноимённому виду спорта, почти нежно легла на плечо возмутителя спокойствия, оставив на нём долгую память в виде синяка. Это угомонило Киряло-Бухало и он, несклоняемый ни по падежам ни к коммерческому сексу, уснул в гордом одиночестве.
Гордость тусовки Бегемотик сильно болел в детстве, поэтому слабо вырос, но не смотря на это, стал редкостным кретином с приобретённой болезнью дауна. Его занесли в красную книгу, написанную в белый столбик, и продавали звёздным артистам в качестве сессионного музыканта. Это привело к тому, что он часами стоял у проходной перед концертами, в надежде выйти на сцену и потрясти своим малюсеньким, но жирным тельцем под фанеру. Его пухлое лицо плавно переходящее в зад, из которого почти не росли полные кривизной ножки и явно шаловливые ручки, напоминающие колбасную продукцию, у нормального человека могло вызвать лишь единственно правильное желание - пнуть не сильно, но так, чтобы придать ему изрядное количество кинетической энергии. Катящийся и пискляво матерящийся под горку Бегемотик был пределом мечты его многочисленных поклонников. Он это чувствовал своим основным объектом насмешек, описанным выше, единственным, которым мог хоть немного думать. В очередной раз, неудачно пошутив над Бегемотиком, не нуждающемся в излишестве стёба, местный борец за рокенрол во всём мире Саушкин, почесал давно не мытую голову и поведал гостям из выселок о своём политическом кредо.
Насмотревшись клипов разных революционных команд с трилистником, он с друзьями вытащил на крышу районной бойлерной свой разваливающийся от старости и дешевизны аппарат, и попытался дать благотворительный концерт в честь экологически чистой ассенизации и озеленения луны. Большие почитатели извращённости таланта, живущие в окрестностях досягаемости гула, перегруженного журчанием песка и щедрого на децибелы, вызвали лимицию. Не успели рокенрольщики настроить свои трудно настраиваемые инструменты, как их вернули на грешную идиотами землю и пригрозили пальцастым кулаком.
Вдохновлённый рассказанным и переполненный гармонией и гормонами Клаус Михельсон, спел под гитару несколько сопливых баллад. Затронув и взволновав ими душу и сердце железной Ледилене, зашедшей на огонёк за новыми фотографиями кумиров, он с последним аккордом окончательно влюбил её в себя.
С огромным трудом, сохранив целомудрие, железная Ледилена преодолела искушение права первой ночи, и как прилежная дама легла спать в одиночестве с фотографией старого и далёкого кумира на груди, но с мыслями о новом и пока не близком.
Тем временем вечеринка включила дополнительное зажигание и, достигнув неприличия, застала всех врасплох. Количество съеденной пьяни оказалось ненормированным, и все в одночасье умерли на том месте, с которого не хватило сил встать.
Только Михельсон смог доползти до кровати, где спал угомоненный Киряло-Бухало и разбудил его. Спросонья пьяный и несуразно озабоченный вчерашний буян подумал, что ему подложили девку и начал приставать. Клаус из последних сил послал его в...
5.
...в виде гроба сколотил из приватизированных досок сундук-кофр. Переделанный под "Урал джаз бас" с пассивной электроникой комуз-басовочка не хотел помещаться в обитом дерматином гробике, и Патитучка подпилил ему башку по самое не балуйся. Установив чудные колки и кобылу от обезглавленного Джынджыром переходящего приза в виде четырех струнной арфы, самопальных дел мастер, устремился на репу. Кофр-гроб оказался тяжелей самого себя с инструментом и Патитучкой в придачу. Бедолага басер добрался до базы труда и творчества короткими передвижками с продолжительными привалами и перекурами.
Киряло-Бухало, движимый идеей "куё моё счастьё и пиписькины дела", будучи бабником и похабником, подцепил по дороге какую-то заблудшую овцу. Та искала местных содомудохических сектантов, и попросила помочь в этом Киряло-Бухало. Почуяв лёгкую добычу для своих виртуальных извращений, главный секстант демисезонных, привёл потенциальную жертву на базу.
- Скажите, а здесь будет проповедь? - заблеяла малолетняя овца, увидев Патитучку, открывающего крышку чёрного гроба, украшенную черепами из фольги и бумаги.
- Не знаю как насчёт проповеди, а вот покойничка мы сегодня отпеваем, - заявил гробовых дел мастер, доставая из некрокофра басовку.
После первого резкого аккорда уши у овцы отвалились и усохли. Она бежала, роняя на ходу свой престиж, заложенный примерным поведением и любовью к природным наукам.
Киряло-Бухало не долго радовал демисезонных своей озабоченностью и извращением октав. Его изгнали как разрушителя отстоявшихся гармоний, и принимали по выходным, в дни пьяного разгула. Эти дни стали очень популярны в выселках, и демисезонных всё чаще навещали незваные друзья и приятели.
Сложившейся ситуацией воспользовался Патитучка и устроил на базе труда и творчества выставку своих чернильных и гуашевых работ на тему "в каждом рисунке череп". Совсем недружеские шаржи на друзей и коллег скрывали в себе силу мазка и агрессивность автора, внушая зрителю безобидность стёба. На самом деле художник-депрессионист включал в основу своих почти аллегорических композиций довольно банальные и мало кого торкающие темы ненаписанных произведений несуществующих классиков высельской псевдокультуры. Его гигантские полотна пестрили давно обглоданными частями тел и непонятно откуда взявшейся, свежо пестреющей и рябящей в глазах обывателя кровью.
В связи с популяризацией время проведения на базе отдыха и творчества, каковой она стала, демисезонные собрали несанкционированный митинг, и большинством голосов, решили объединить будние дни в понесредники и четверторники, оставив за пятницей звание выходного дня, и при необходимости затягивали его до конца воскресенья. Жоржик и Патитучка проголосовали за. Мартен воздержался, как и от выпивки, Клаус слов не слышал - он играл, близоруко рассматривая на ходу придуманные аккорды. Джынджыр в это время топтался в поисках утраченных времени - денег в окрестностях великой нешведской стены. Киряло-Бухало, тоже проголосовал за, но его единственное число не входило в кворум, и его услали за напитками по случаю внезапно случившейся вместо дождливого четверторника ясной, по крайней мере, чем закончится, пьяньтницей.
Новой временной реформой воспользовались восходящие звёзды киряво-бухарьинского движения освобождения от трезвости, как нормы жизни Майкл Волос и Пётыр Вулф. Они планомерно и почти незаметно участили праздники жизни, влившись в демисезонный коллектив с многочисленным литражом и личным составом пьяни, затмив собой мечты о популярности и славе упоённых за их счёт служителей муз. Последняя из муз обиделась и надолго покинула прежнюю обитель. Решив, что пусто место свято не бывает, упоенные до беспредельной по своему пафосу доктрины, великие реформаторы разбили целостность и целомудрие ВИА на...
6.
...на барабашках играл Волос, Вулф хрипло рычал в микрофон, Патитучка обыгрывал чёсом октавы и квинты на электрическом банджо, а Ыд Ак рвал струны на басовом комузе. Всё это называлось лёгкой депрессией, и началось во внеочередной дранк уикенд.
Клаус спешил на свидание к Железной Ледилене, Жоржик накануне случайно влез в посторонний телефонный разговор, а затем и в личную жизнь когда-то девочки Длиноли. Прихватив букетик распустившегося бамбука, он мчался на коротких для ухаживания, похотливых крылышках в сторону гнезда новой пассии. Джынджыр бороздил просторы пекинезов, чао-чао и чиахуа в поисках их лечебного мумия и дешёвого подмоченного шёлка. Его сменщику Ыд Аку было по пути с Волосом, а Патитучке с Вулфом. Не дождавшись Мартена, для пятьдесят шестого прогона новой программы все они хаотично разбежались.
Дойдя до патитучкиного дома, Пётыр, попросил подождать его. Совершив неудачный звонок известному матологу и квачу Акакию Назарычу Зильбернштейну, он предложил Патитучке слегка прогуляться по напиткам. Ближайший пункт приёма жидкой пищи находился на территории противника по некогда извечным уличным боям. Там, совершенно случайно они повстречали Волоса и Ыда Ака, не отличившихся оригинальностью пойти домой.
Приняв по литру хлебных калорий, развеселившийся квартет привлёк внимание местных урловых завсегдатаев. Недавние патитучкины обидчики, кучей висевшие на его хаерах, но скинутые ударом в промежность, узнали сбежавшую от них жертву, и жаждали скорейшей мести. Высказав мысль о том, что их четверо, и они могут постоять, а то и поставить в кого-нибудь в позу зодиакального созвездия, некриминальный квартет принял круговую оборону.
Неизвестно откуда взявшийся местный баттлмен - младший прапорщик поджигательных войск Борик, обеспечил находившимся в явном меньшинстве любителям пива и муз отступление, заявив, что у предводителя гоп-компании имеется волына с настоящими присосками. Бегство было неторопливым и с чувством собственных достоинств.
Взбешённые гордыней и неприличными жестами высельской интеллигенции, урлогопы стали закидывать наших героев их же опорожнёнными и оставленными на бедность и невоспитанность противнику бутылками. На первый разорвавшийся у ног Вулфа стеклянный снаряд никто не обратил внимания, решив, что он выпал из рук Пётыра. Второй летел в многострадальную голову Волоса, но Патитучка успел нажать ему на тормоза, и бутылка от горючей смеси мелькнула перед мечтательно атрофированным взором Майкла, едва не доведя того до косоглазия. Приятные впечатления от вечерней прогулки Борик предложил дополнить ханкой у него на кухне. Он, правда, не сказал, что в его однокомнатной кухоньке проживает полдюжины детишек и известная многим представителям сильного пола выселок - жена Любо - Недорого. Она была явно не на духу, или побоялась удлиняющегося от алкоголя языка Волоса, знающего её многие тонкости и тайны. В очередной раз, убедив Борика в верности его жены ему и родине, Майкл и компания откланялись. Борик попытался сделать реверанс, но зацепился за антресоль сохатыми рогами, и упал супруге под каблук.
Оставшись без съехавшей крыши над головой, сымпровизированный Бахусом квартет, обзвонил всех потенциальных кровадателей, но безрезультатно. Окончательно закапавший обладателей семи с половиной бутылок ханки дождь довёл Волоса до безумия, и тот, дал согласие напросится в гости к Мыщше. Они давно уже не любили друг друга, поэтому на зондирование почвы для продолжения дранк-пати1 был направлен Патитучка. Надев для солидности и представительности вулфовскую телагу-косуху, парламентёр поднялся на третий этаж дома беспонтовых скитаний, и прозвонил Мыщше в дверь что-то среднее между маршами Мендельсона и Шостаковича, в последствие названное лестничным маршем. Спросонья хозяйка волосовского прошлого не поняла сваты это или оккупанты. Распахнув дверь, Мыщшя напугала Патитучку едва прикрытой наготой, отчего тот сразу вспомнил о...
7.
...о происшедшем писали и говорили средства массовой информации устами свидетелей случившегося. Патитучка, вспомнив о заветном позолоченном ключике от каморки, что за залом для актов, оставил Мыщшю досматривать сны в неглиже, стесняя и вводя в краску пространства дома беспонтовых скитаний. Первая репетиция лёгких депресантов закончилась захватом и погромом кабинета биологических наук, трансплантацией из шкафов бутафорских внутренних органов из папье маше, и разбрасыванию их под жёсткие риффы по базе. Несвязное хриплое рычание Вулфа вскоре сменилось цитатами из тетрадей учашихся:
- Размножение - есть слияние ядер двух яйцеклеток, - неистово изрыгал из себя Пётыр, быстро привязавшийся припев. Вскоре, эта фраза красовалась патитучкиным калиграфическим почерком на самом видном месте, разбив многим иллюзии о капустных аистах. Её правда в последствии завесил главный борец против абортов Волос антирекламным плакатом презервативов. Вошедший в раж Вулф, нахлобучил на микро стойку макет лошадиного мозга, и, сказав, что это патитучкин кладезь рефлексов и инстинктов, разломал его. Увидев это, Патитучка рухнул в обморок, и проснулся только с холодным рассветом. Рядом, на антигеморройных ученических стульях спал Волос, присосавшись к горлышку пустой бутылки из-под ханки. Могучий храп Пётыра довёл Патитучку до мигрени во всём теле, и он запустил в Вулфа волосовской соской. Храпун вскочил и плеснул в лицо обидчика из кружки выдохшуюся хань. Патитучка увернулся, и реактивная жидкость залила Волосу глаза. Майкл снова опьянел, у него сломался декодер, и он стал путать цвета.
Приютившийся на базе между стульями, бутылками, разбросанными бутафориями и мусором Ыд Ак, ещё не подозревал, что находится во всевысельском розыске. Он проигнарировал патитучкину просьбу позвонить своей сверхщепетильной маме, и потратил жетон на безопасный телефонный секс. Мама подняла на ноги всех, кого смогла, но сын не услышал её молитв и собирался идти за лекарством из жидкого хлеба.
Оставшийся охранять результаты погрома Патитучка чуть не сошёл с ума от опохмельного синдрома и ломок, плавно перетекших в свинку. Даже полуфинальные матчи на кубок тряпичного мяча, показанные за окном, не вернули Патитучке никаких чувств, и он забился автоголом в конвульсиях.
Подоспевшая с большим опозданием нескорая помощь нашла Патитучку окончательно потерянным, и, влив в него хлебные капли, была узнана захворавшим. Волос и Вулф смотрели на Патитучку хитро пьяными глазами. По их блаженным лицам пробежала тень совести, но быстро исчезла. Они признались, что сдали Ыд Ака под домашний арест, как стеклотару, получив за это на пропой души. Вулф попытался напроситься в гости к Патитучке, чтобы проспаться, но был отвергнут. Гостеприимный Волос увёз без семи минут труп Вулфа на свою фазенду, пообещав ему полные закрома тушёнки и сгущёнки.
Проснувшийся от голода Пётыр был поставлен перед фактом почти полного отсутствия продовольствия. Из съедобного были только многочисленные яблоки и жёлуди, разбросанные по саду. Озверев от обмана, Вулф сбежал в лес, и долго не показывался на глаза общественности.
Проспавшийся Патитучка успел до репетиции ансамбля убраться и накрыть стол. Пришедшие со своими половинками Клаус и Жоржик были тронуты ломившимся от яств столом: огурцы, помидоры, рыба, какие-то хитрые фрикадельки и люля. За столом сидел незнакомый дядя в тёмных очках, бандане и джинсовке.>>>
